Каким будет постинформационное общество?

Сегодня мы разбираем футурологическую концепцию постинформационного общества Сергея Борисовича Переслегина — литературного критика и публициста, исследователя и теоретика фантастики.

Первая проблема по мнению исследователя заключается в том, что слово «общество» объединяет широкий спектр значений, от семьи до галактических цивилизаций. Понятие «информационное» не менее размыто, оно лишь указывает на признак разума, социальной системы, умения работать с информацией, превращая её в другие ресурсы.

Поэтому базовая задача для нас — определить, что такое информация. И здесь с точки зрения С.Б. Переслегина мы должны работать с понятием смысла. По этой причине определение информации по Шеннону или Винеру нас не может до конца устроить, ведь ни одно из них не различает информацию, обладающую одинаковой цифровой сложностью, но при этом существенно разным смыслом.

В связи с этим предложена стандартная структура, в которой наше мышление поделено на четыре простых квадранта.

Здравый смысл — это то, что следует из реальных наблюдений и логики.

Не-здравый смысл — это попытка найти ошибки в логике, работать с измененным контекстом восприятия.

Здравый не-смысл. Проведите мысленный эксперимент: представьте, что вы живете в другой цивилизации, которая не работает с простой логикой, но при этом у вас остается ваше обыденное мышление и вы можете им пользоваться.

Не-здравый не-смысл — это ситуация, когда излагается нечто неопределенное на незнакомом языке, но и в этом может быть найдено что-то чрезвычайно важное.

Мир, основанный на информации

Далее рассмотрим траекторию движения человечества к информационному обществу через призму концепции мифа, когда под мифом понимается способность придавать чему-то смысл. В этом случае можно говорить о мифе Атома или мифе Человечества.

«Итак, когда-то у нас была картина мира, основанная на мифе Бога. Потом появился мир или миф, основанный на знаниях. Между ними была колоссальная борьба, которая включала в себя реформацию, 30-летнюю войну, войну за испанское наследство. В 19 веке началось исследование мира знаний, и к концу 19 века эта война закончилась практической победой мира знаний.

В конце XX века мы оказались в мире информации, где знания не нужны и не важны, работать и понимать можно без них, а в некоторых вопросах даже лучше без них. Но это совершенно другой мир. И самое удивительное, что крушение мира знаний, в отличие от крушения мира Бога, произошло незаметно, без войны, без революции — оно случилось само собой. Отсюда вопрос — что происходит сейчас? То, что мы называем миром информации, это некий сток, куда мы пришли и откуда мы уже не уйдем, или случайное явление, с которым мы столкнулись и которое мы будем преодолевать?»

Математическая информация — это порядки, правила, структуры, форматы, синтаксис.

Семиотическая информация — это смысл, сущность, содержание, наше умение работать со знаками.

Психоисторическая информация — это действие, образ, паттерн, то есть матрица поведения, сюжеты, в которых мы живем. Однако, как утверждает С.Б. Переслегин, этих типов информации на самом деле можно получить сколько угодно, ведь под словом «информация» мы имеем в виду «бесконечную последовательность приближения», что позволяет строить очень сложные картины. Пример: математическая информация с оттенком семиотической или эйдетическая информация с оттенком лексической.

Таким образом было предложено одно из определений постинформационного общества — это общество, в котором люди практически с рождения способны строить сложные картины, основанные на комбинации потоков информации разного типа, и могут пользоваться такими картинами.

Из этого вытекает второе, более содержательное определение. Мы знаем, что информационное общество — это общество, в котором владеющие большими базами данных обладают большими возможностями. Но уже сейчас проявляются очертания нового мира, в котором базами данных владеют не люди, а искусственный интеллект, который способен охватить по объему больше информации, чем все люди в совокупности. Возникает вопрос о роли и месте человека в таком мире. И в этой связи можно предполагать, что постинформационное общество будет основано на мышлении.

«Мышление — самый сильный наш инструмент, но мы ему не доверяем, поэтому стараемся по возможности им не пользоваться. Эта ситуация изменится. В мире, где у нас будет очень тесное согласие с искусственным интеллектом и одновременно очень сильная конкуренция с ним, нам придется развивать наши сильные стороны» — заключает Переслегин.

Для понимания роли мышления в работе с информацией предложено рассмотреть схему типов данных, с которыми мы сталкиваемся сегодня:

BigData — неупорядоченные данные, с которыми без труда справляется компьютер и делает это лучше и быстрее человека.

DeepData — глубокие упакованные данные, данные сборки, позволяющие создавать сложные модели, обосновывать сущее не как набор данных, а как законы, правила, формулы. Сегодня ИИ почти научился работать и с этим видом данных.

В качестве третьего раздела С.Б. Переслегин предлагает тип DifData. И именно эта область данных пока остается за человеком, поскольку с ней способен работать только оператор, обладающий сознанием. В этом и может заключаться роль мышления в постинформационном обществе.

Тем не менее вопрос о том, что значит иметь сознание, на сегодня остается открытым. И отсюда вытекает еще одно определение постинформационного общества — мир, в котором станет понятна и изучена природа сознания.

Таким образом, опираясь на вышеизложенное, С.Б. Переслегин формулирует довольно ёмкое представление постинформационного общества, тезисы которого мы приводим ниже.

Постинформационное общество можно определить как то то, что информационному обществу наследует (во многих элементах отрицая его). Тогда:

1. Это общество постмодерна, отрицающее единственность истины. Это мир неопределенной истинности.
2. Это мир, когда информационный голод превращается в информационное переедание, и одним из главных качеств грамотного человека становится умение выживать в целенаправленно искаженной, «отравленной» информационной среде. Это общество без подросткового возраста, мир «молодых взрослых», мир информационной доступности. Мир, где информация есть у всех, и максима «кто владеет информацией, тот владеет миром» теряет свою актуальность.
3. Это мир, который работает не со знаками, а с образами. Мир трехмерных, или даже многомерных, динамических образов. Мир образной медиа-культуры, медиа-синтаксиса, сложных схем, абстрактных образов, разорвавших связь с отображаемым. Мы научимся жить в мире абстрактных видеороликов, и это будет революция ничуть не меньше, чем появление письменности.
4. Мир искусственного интеллекта и человеко-машинных организованностей.
5. Мир «после представительной демократии» и ее социальных институтов. Нам придется искать социальные формы, которые адекватны для мира, в котором информация легко управляема.
6. Мир с высокой долей заявленного нечеловеческого, не-бытийный, ино-бытийный, виртуальный, иллюзорный, мир хаоса, мир безумия.
7. Посткризисный мир, который является постинформационным, потому что в отсутствии электроэнергии доступ к информационным сетям невозможен, а пользоваться информацией в знаковой форме не умеет почти никто.

Последнее определение рассматривает перспективы человечества в случае наступления глобальной войны или большого кризиса с разрушением энергетики (постапокалипсис).

Отмечается, что приведенные подходы — это координатные оси постинформационного мира, в котором нам, вероятно, придется жить. Но тем не менее за нами остается выбор, по какому из этих путей пойти.

По материалам панельной дискуссии «Постинформационное общество: что будет после?», организованной в рамках программы Международного симпозиума «Создавая будущее»